Ходит баран по горам. Жирный.
Ладно.
Кучича – злая ведьма в болоте лежит. На солнце брюхо греет.
Думает:
– Если год брюхо на солнце держать – сильно оно блестеть будет?
И видит – вверху по горам, баран ходит. Курдюком трясет.
Говорит Кучича:
– Баран! Дети есть у тебя?
– Есть, – ласково отвечает баран. (Все жирные ласково отвечают.)
– Хочешь, – говорит Кучича, – научу их брюхо на солнце греть?
Думает баран:
– Если я по горам лазить умею, да еще мои баранята брюхо греть научатся (а это что-то должно быть умное), и совсем хорошо барану на свете жить будет.
Говорит баран:
– Учи.
Ладно.
Одно лето – зима выпила, другое выпила, только за третье принялась – пожелтело оно с перепуга…
Говорит Кучича:
– Бери своих баранят. Научились.
Обрадовался баран, с радости из курдюка сало даже закапало.
Говорит:
– Спасибо.
Видит: тащатся в гору баранята. Втрое жирнее отца. Втащились – и хлоп!
Лежат кверху брюхом. Шерсть только шелковистую ветер на брюхе в колечки завивает.
Ладно.
Лежат. Солнце брюхо им греет.
Думает баран:
– Вот сейчас должно быть оно и придет.
Ждал, ждал. Ничего не дождался.
Говорит:
– Айда, баранята, по горам лазить.
– Нет, – отвечают баранята, – брюхо тогда солнце греть не будет. Не пойдем.
Лежат да еще кричат на отца:
– Тащи травы! Жрать хочу, видишь брюхо морщится с голоду.
А Кучича в болоте от радостной злости лапами в кочки бьет, прыгает:
– Вот, мол, – наделала.
А баран – все тоньше и тоньше и курдюк пропал. Плохой стал баран.
А баранята по-прежнему брюхо греют.
Ладно.
Узнал дух Ори про Кучичу, плюнул и сказал:
– Вот, дура, как теперь баран без курдюка будет.
Рассердился. Взял Кучичу в сало превратил и барану в курдюк всунул.
– Болтайся, – говорит.
А баранят съел.
– Все равно, говорит, не заблестите.
Я говорю:
Вот почему, когда барана на спину положишь – орет, а курдюк редко хорошему человеку достается – Кучича там торчит. Злая.
Ладно.