В незапамятные времена, когда людей на Алтае еще не было, пришли сюда семеро братьев. Были они крепкие, как семь медноствольных лиственниц, сильные, как семь бурых медведей, дружные, как семь серых волков.
Коня на земле не нашлось, который мог бы поднять хоть одного из них. Кочевали братья пешие, опираясь на семь медных посохов, толщиной в обхват. Когда братья по земле идут, быстрокрылой птице их не догнать, если они по горам шагают, легконогой кабарге от них не убежать.
Косы шестерых старших братьев были сединой, как инеем, подернуты, коса младшего – черна, как крыло черного ворона.
Вот однажды, после удачной охоты, сидя ночью у зимнего костра, братья призадумались:
– Мы, шестеро, состарились одинокими. Но седьмой еще молод. Однако, на семи горах, на берегах семи рек, в семи лесах – нигде человека не видно. Где найдем жену младшему брату?
Младший на небо посмотрел и молвил:
– Там, в стойбище Улькер-каана, живет светлоликая Алтын-Солоны, стройная, как игла. С ней хотел бы я зажечь один костер, поставить один аил.
Эти слова еще не вспорхнули с губ, глаза, обращенные к созвездию Улькер, еще не мигнули, а братья уже на ноги вскочили, дичь, добытую на охоте, в сумы положили, посохи свои медные подхватили и зашагали вверх по скалам и горам.
Вот поднялись на белую мраморную гору, на синюю гору взошли, на ледяную вершину черной горы вскарабкались.
Облака далеко внизу остались, звезды ходят совсем близко, старые – в золотых доспехах, молодые – в доспехах из бронзы. Не спеша, степенно звезды движутся, подолами своих шуб медные посохи братьев задевая.
– Однако, – сказал младший, – мне, человеку, родителей своих не ведающему, имен дедов-прадедов не знающему, разве отдаст Улькер-каан дочь свою Алтын-Солоны?
– Да, – отозвался старший, – мы родом-племенем не можем похвалиться, имен дедов-прадедов назвать не сумеем.
Ни в песнях, ни в сказках памяти по себе они не оставили. Но зато мы сами прямые и крепкие, как лиственницы, сильные, как медведи, дружные, как серые волки.
И, стукнув посохами, братья шагнули с вершины горы на дно неба.
Почуяв людей, захрапели небесные коки, привязанные к золотой коновязи у входа в золотой шатер Улькер-каана.
Услыхав братьев, свирепые псы, прикованные золотыми цепями к серебряным колодам, сели от страха на свои хвосты и заскулили тонкими голосами, как слепые щенята.
Братья прислонили к семи граням золотой коновязи семь медных посохов, сдернули шапки и вошли в золотой шатер.
Гостей в шатре не сосчитать. Со всех семи небес, со всей земли собрались сюда на великий пир боги, чудища и герои.
Братья низко-вежливо пирующим поклонились.
Семиголовый Дьелбеген-людоед, увидав семерых братьев, семью глотками загрохотал, на семь разных голосов захохотал:
– А-а-а, ха-ха! А-а-а… Хорошее угощенье ко мне само на своих ногах пришло! Ха-ха-ха-ха-ха!
Кобон-Очун, силач, ездящий на сине-сером коне, увидав семерых братьев, железной трубки изо рта не вынул, только сильней запыхтел, на братьев сквозь дым посмотрел, на их поклон не ответил.
Сын небесного царя Тенери-каана, Темир-Мизе, богатырь, ездящий на сером, как железо, коне, даже не обернулся. Кисточка на его лисьей шапке не шелохнулась, коса, перекинутая через левое ухо, не качнулась.
Сам хан Улькер-каан восседал на золотом троне с тремя ступеньками. Глаза ею – спокойные озера, нос – ровная гора, усы закинуты за плечи, борода до колен.
Низко-низко братья ему поклонились.
Улькер-каан правую бровь поднял, левый глаз прищурил:
– Вы, семеро, безлошадные, вы, семеро, бездомные! Мой шатер земным духом не поганьте, овчинными тулупами моих гостей не смешите!
Семь дней, семь ночей стояли братья, дары свои предлагая.
Улькер-каан слов их слушать не хотел, на подарки не смотрел.
– Земные жители, обратно на землю идите!
Но братья стоят, прямые и крепкие, как лиственницы, сильные, как бурые медведи, дружные, как серые волки:
– Работу осилим, какую пожелаете, службу сослужим, какую прикажете. Даров наших не отвергайте, просьбу нашу выслушайте: мы сватать пришли дочь вашу Алтын-Солоны.
Улькер-каан в ответ усмехнулся:
– Костер, из двух смолистых ветвей сложенный, будет жарко гореть, детям двух небесных ханов хорошо будет в одном шатре жить. Молодой Темир-Мизе богатырь и юная Алтын-Солоны друг для друга созданы, друг другу отцами их обещаны.
Сунули братья шапки под мышки, еще ниже поклонились:
– Скажете полдневное высокое солнце достать – достанем, повелите десятидневную луну к порогу прикатить – прикатим.
– Ну, ладно, – вздохнул хан Улькер-каан, – одолейте черного марала, у которого на рогах семьдесят отростков.
Своими рогами этот марал звезды с неба снимает, себе под ноги швыряет и топчет передними копытами.
Живет тот марал у берега семи морей, у подножья семидесяти гор с семьюдесятью отрогами. Кто маральи рога принесет и поставит их перед моим шатром, вместо коновязи, кто из шкуры марала аркыт-мешок для кислого молока сошьет, тот получит Алтын-Солоны.
Семиголовый Дьелбеген-людоед прежде всех с белой кошмы поднялся. Он выбежал на зеленый луг, поймал своего синего быка, ухватился за кривые рога и вскочил на широкое седло, чеканенное серебром и бронзой.
Яростно крича, свирепо свистя, быка кулаками подбадривая, быстрей волшебной Каан-Кереде-птицы мчался Дьелбеген-людоед к берегу семи морей, к подножью семидесяти гор с семьюдесятью отрогами.
Сын небесного царя Темир-Мизе богатырь, размахивая восьмихвостой плетью, скакал быстрее ветра на сером, как железо, коне.
Кобон-Очун силач, сине-серого коня не щадя, летел, как стрела, пущенная с тугой тетивы.
Семь братьев, на семь медных посохов опираясь, позади всех пешком, не спеша идут. Семь пеших братьев за семь шагов семь верст позади себя оставляют. За семь дней семеро братьев на семь переходов обогнали Дьелбегена.
Людоед Дьелбеген от злости совсем коричневый стал:
– У-у-у! Этих братьев я догоню-у-у! Этих братьев я проглочу-у-у!
И вот братья уже слышат тяжелый бег быка, уже видят впереди себя на дороге тень бычьих рогов.
Старший брат вытянул шею, заглотил горное озеро и выплюнул его на дорогу.
Но уже слышен топот серого, как железо, коня, уже видна на дороге тень восьмихвостой плети Темир-Мизе богатыря.
Второй брат протянул руку к горному кряжу, выдернул лесистую гору и выставил ее на дорогу.
Но уже слышен звон сбруи сине-серого коня, видна на дороге тень железной трубки Кобон-Очуна силача.
Третий брат поднял тысячепудовый гранитный валун, сжал в кулаке и швырнул на дорогу острые осколки.
Семеро братьев первыми пришли к берегу семи морей, четвертый брат взбежал на семьдесят гор с семьюдесятью отрогами.
Спасаясь от крика, каким четвертый брат кричал, убегая от топота, каким четвертый топал, черный марал выскочил на самый высокий утес семидесятого отрога. Голова его – выше туч, рога за звезды цепляются.
Пятый брат сквозь тучи, сквозь облака увидал зеленые рога с семьюдесятью отростками, снял с плеча железный лук. Он тетиву резко натянул, даже лопатки за спиной стукнулись, от большого пальца правой руки дым пошел. Быстрая стрела маралу сердце пронзила.
Много-долго не прошло, вернулись семеро братьев в стойбище Улькер-каана. Они поставили ветвистые маральи рога против серебряной двери золотого шатра, как две коновязи. Аркыт-мешок для кислого молока, сшитый из маральей шкуры, они положили к ногам хана. Плотной тучей расстелился аркыт, половину неба закрыв.
Улькер-каан, восседавший на золотом фоне с тремя ступеньками, на подарки даже не взглянул, в лицо братьям он не смотрит. Один глаз к луне скосил, другой к солнцу:
– Сам я охоты вашей не видал, песни о подвигах ваших не слышал. Подождем остальных охотников.
Прежде всех уехавший семиголовый Дьелбеген-людоед вернулся через семь лет. Через десять лет спешился у шатра Темир-Мизе богатырь. Вместе с ним прискакал Кобон-Очун силач. Лица их были, как земля, черные, песок скрипел на зубах.
Улькер-каан вздохнул, голову опустил, глаза его туманом заволокло:
– Свою дочь, Алтын-Солоны, я тому отдам, кто самую красивую сказку споет.
– Я, я спою-у-у! – заревел на семь голосов Дьелбеген.
От его пения птицы слетели с насиженных гнезд, звери, детенышей своих покинув, ринулись в разные стороны, скот умчался с голубых небесных пастбищ.
– Однако вы очень плохо поете, – сказал Улькер-каан, – замолчите, пожалуйста. Белого скота нашего не гоните, жителей наших не пугайте, стойбище наше не разоряйте.
Дьелбеген от стыда синим стал, как его синий бык. Быстро вскочил в высокое седло и умчался.
Теперь запел свою сказку молодой Темир-Мизе богатырь. Вместе с ним пел и Кобон-Очун силач.
От унылой этой песни, от тоскливых голосов птицы на лету, звери на ходу уснули.
– Ваша сказка совсем никудышная, – рассердился Улькер-каан, – сейчас же замолчите.
Кобон-Очун и Темир-Мизе друг на друга не смотрят, собираются, снаряжаются, по домам спешат.
Шестой брат взял в руки звучный топшур, пальцами тронул струны, грустную песню протяжно запел.
Пугливые птицы к стойбищу прилегли, слушают. Дикие звери прибежали, слушают. Деревья, хвоей не шелестя, слушают. На сухостое почки свежим соком налились, кожура треснула, молодые листья к певцу, как к солнцу, потянулись, Теплый-теплый дождь на стойбище пал. Теплый-теплый ветер повеял, солнце выше поднялось, и семицветная радуга на плечи певца встала.
Слов нет чтобы описать, до чего красивая была эта песня.
На далекие созвездия смотрел Улькер-каан, эту сказку слушая, этой песне внимая.
Колени его ослабли, нижняя губа вытянулась, слезы на бороду падают. Четыре дня слушал, головы к подушке не приклоняя:
– Нет, этих семерых братьев я не могу победить…
И тут, в одежде, сотканной из лунного света, вышла сама Алтын-Солоны, стройная, как игла.
Седьмой брат на правое колено пал, за правую руку Алтын-Солоны взял:
– Мы двое один костер на земле разожжем.
– Один шатер поставим, – отозвалась Алтын-Солоны и вместе с братьями стойбище отца своего покинула.
Улькер-каан нижнюю губу до крови прикусил, ногой топнув, лодыжку свихнул.
Горькие слезы Улькер-каана падают на землю густым дождем. Из глаз рвутся молнии, голос громом грохочет:
– Этих семерых братьев жестоко я покараю.
А братья в просторном аиле пируют, песни поют. Они справляют свадьбу младшего и Алтын-Солоны.
Вдруг с неба посыпался огненный град, упало жаркое звездное пламя.
– Ой, братья мои, – вскричал младший, – на нас идет небесное войско!
Старший брат поднял ледяную вершину горы Белухи, и братья укрылись за ледяной стеной.
Огненный град обрушился на ледник и стучал не переставая, белое звездное пламя бушевало не умолкая, и бурные реки талой воды побежали со стен ледяного аила.
– Алтын-Солоны! – гремел Улькер-каан. – Сейчас же домой вернись!
– Отданная человеку, я с людьми не расстанусь, – ответила Алтын-Солоны.
Тут с неба звезды, как мошкара, посыпались, земные угодья поджигая.
Братья сурово наверх посмотрели:
– Не даете нам на земле жить? Хорошо! Мы пойдем к вам на небо.
Алтын-Солоны, светлая звездочка, ни на шаг от своего мужа не отступила.
Поднялись на небо и встали развернутым строем Семеро братьев1, и рядом с седьмым – верная Алтын-Солоны.
Открыто отнять дочь Улькер-каан не смеет, все хочет он со своим воинством зайти с тыла. Но братья всегда настороже, всегда поворачиваются лицом к Улькеру.
Так вечными противниками стоят они на небе друг против друга.
1. Семеро братьев – созвездие Большой Медведицы.