Якутская сказка
Говорят, жила-была старуха Таал-Таал. У нее было три сына, старшего звали «Глаза-Глаза», среднего «Ухо-ухо», а младшего «Нос-Нос». Отца у них не было. У старухи Таал-Таал были две коровы, сосед по имени «Ала Могус» (Ненасытный обжора) и три маленьких глубоких озерка.
Живя так, старушка Таал-Таал однажды утром взяла с полки сливки, от своих двух коров и принялась сбивать масло, постукивая мутовкой. Работая, она разговаривала с сыновьями:
– Ребята, почаще выходите на улицу, высматривайте, выслушивайте. Наш сосед Ала Могус человек особенный. Не даст он нам спокойного житья, наверно.
Ребята не обратили внимания на ее слова и не вышли посмотреть.
Немного погодя старуха обращается:
– А ну-ка, Глаз-Глаз, выйди, посмотри, не идет ли к нам какая-нибудь беда.
Парень Глаз-Глаз вышел, смотрит и говорит матери:
– Матушка моя, как будто катится какой-то клубок, величиной с комочек конского помета.
Немного погодя старуха Таал-Таал говорит:
– Выходи-ка ты, Ухо-Ухо, послушай, может, заметишь какой-то шум.
Ухо-Ухо выходит на улицу и слушает. Вернувшись, говорит матери:
– Матушка моя, я слышал шелестящий звук, похожий на шум ветра.
Через некоторое время опять старуха обращается:
– Выйди-ка, Глаз-Глаз, посмотри, тот катящийся клубок увеличивается или уменьшается.
Глаз-Глаз выходит и смотрит. Скоро возвращается и говорит:
– Матушка моя, клубок стал величиной уже с двухгодовалую телку.
– Ну не стой же, Ухо-Ухо, скорее выходи и прислушайся: шум увеличивается или уменьшается.
Ухо-Ухо выходит, прислушивается. Скоро возвращается и говорит:
– Матушка моя, шум увеличился и похож на скрип саней.
– А ну-ка выходи, Нос-Нос, понюхай!
Нос-Нос выходит, нюхает и вскоре возвращается.
– Матушка моя, запах очень силен…
– А какой же это запах?
– Горелый, горелый запах идет.
– А ну-ка иди, Глаз-Глаз! Посмотри, насколько увеличился?
Глаз-Глаз выходит и смотрит. Возвращается очень скоро.
– Величиной стал уже с воз сена, матушка моя. Ой, как страшно!
– А ну-ка, Ухо-Ухо! Выходи, послушай скорее.
Ухо-Ухо выходит, слушает и сейчас же возвращается обратно, с выпученными от страха глазами.
– Матушка моя, идет шум, от которого земля содрогается.
-Ой! А ну-ка, скорей, Нос-Нос! Выходи и понюхай.
Нос-Нос выбегает на улицу и тут же возвращается:
– Матушка моя! Ой-ой! Жуть-жуть! Запах, ну и запах!
Услышав это, Глаз-Глаз бросается в выемку печи. Ухо-Ухо прячется в кормушку для скота. Нос-Нос залезает в укромный угол. Сама старуха Таал-Таал напяливает на голову ведерко со сметаной и быстро зарывается в кучу мусора.
С тяжелым сопением входит страшный Ала Могус. Заходит в дом и видит, что никого в доме нет, пусто. Он подошел и выдернул берестяной божок Николу, величиной с девятилетнего ребенка, спрашивает его:
– А ну-ка, скажи скорей, куда девалась старуха Таал-Таал?
– Не знаю, не знаю, – отвечает тот.
Ала Могус со злости разорвал в клочья берестяного божка. Идет он к деревянному идолу байаная (божества охоты), величиной с ребенка-ползунка. Спрашивает:
– А ну, скажи-ка, куда девалась старуха Таал-Таал?
– Не знаю, не знаю.
Ала Могус берет и разбивает идола на мелкие куски. Потом спрашивает табуретку старухи Таал-Таал.
– А ну, скажи-ка, куда девалась старуха Таал-Таал
– Нет, не знаю, не знаю. Она уже давно не сидела на мне.
Ала Могус берет и выкидывает табуретку на улицу. Спрашивает у деревянной ступы:
– Куда ушла старуха Таал-Таал? Она, наверно, совсем отшибла тебе твою черную печень, скажи скорей!
– Совсем, совсем не знаю.
Ала Могус берет и разбивает ступу об землю. Потом подходит к столу и спрашивает:
– Тебе, наверно, старуха продирает лицо и глаза шершавой грубой мочалкой, снегом и водой. Ну скажи, куда ушла старуха Таал-Таал?
– Нет, не знаю. Давно она меня не протирала.
Ала Могус разбивает стол об землю. Потом подходит к полке и говорит?
– Полка, а полка? К тебе, наверно, старуха тянется всеми десятью пальцами и чуть не срывает тебя, выгибая твою спину. Скажи-ка, куда ушла старуха Таал-Таал?
– Э, черт! Откуда я могу знать?
Ала Могус сбрасывает полку. Потом подбегает к венику и говорит:
– Этого бедняжку, наверно, старуха тычет лицом в свои плевки-харкотину, когда их подметает. Пожалуй, скажет эта бедняжка. Ну-ка, куда девалась старуха Таал-Таал?
– Прошло уже девять суток, как она меня в руки не брала. С той поры не знаю, где она ходит.
Ала Могус разрывает веник на части. Затем подбегает к деревянной лопате и говорит:
– Наверное, скажет вот эта бедняжка. Затем подбегает к деревянной лопает и говорит:
– Наверное, скажет вот эта бедняжка. Уж, наверное, старуха шаркает тобою, продирает твои виски, нос, губы о деревянный пол. А ну-ка скажи, где старуха Таал-Таал?
– Совсем не знаю, ничего не знаю.
Ала Монус ногой раскалывает лопату. Потом подходит к огню и говорит:
– Ну-ка ты, вещий огонь, куда ушла старуха Таал-Таал? Уж ты-то наверняка знаешь?
– Совершенно не знаю, убирайся прочь!
Ала Могус ладонью раскидал огонь по дому. Потом схватывает прислоненную к печке деревянную кочергу и говорит:
– О. как она искалечила эту бедняжку. Она выжгла ей все лицо и глаза!
– Правда, почти правда! Она всю меня обожгла. Ничего не осталось от носа и губ. Она тычет меня в огонь с обоих концов. Парень Глаз-Глаз, наверно, в выемке печи, Нос-Нос, вероятно, спрятался в углу, Ухо-Ухо, очевидно, в кормущке, а сама старуха Таал-Таал, накинув на голову ведерко со сметаной, кажется, лежит под кучей мусора.
Ала Могус, подняв голову вверх, схватил парня Глаз-Глаз и проглотил его сразу, не разжевывая. Затем подходит к углу, извлекает оттуда парня Нос-Нос и проглатывает его, также не разжевывая. Потом он подходит к кормушке, вытаскивает парня Ухо-Ухо. Свернув комом и тоже проглатывает, не разжевывая.
После он грузной походкой подходит к куче мусора и разгребает ее. Оттуда выскакивает старуха Таал-Таал. Ала Могус бросается за ней, поднимается страшный топот-беготня. Старуха Таал-Таал юркнула на улицу. Соленое озерко для купания было затянуто блестящим льдом, но деваться было некуда, и старуха забежала на лед. Выгибая спину, она быстро несется по гололедице. Ала Могус бежит следом, чуть не хватая полу ее телячьей шубы. Он гонится изо всех сил. Неуклюже скакавший Ала Могус бежит следом, чуть не хватая полу ее телячьей шубы. Он гонится изо всех сил. Неуклюже скакавший Ала Могус вдруг грохнулся затылком об лед, будто гром загремел. Поскользнувшись, он упал и сломал себе восемь ребер, одну руку, одну ногу и пол-черепа. Полежав так, он порывается встать, опираясь рукой. У него локоть примерзает ко льду. Он совсем уже весь примерзает ко льду и совсем не может двигаться. Напала на него смертная тоска. Лежа так, он спрашивает:
– Лед-лед, ты ли самый сильный?
– Как же, я самый сильный.
– Лед-лед, если ты сильнее всех, то почему же лучи солнца насквозь протаивают тебя?
– Значит, солнце-солнце еще сильнее.
– Солнце-солнце, ты ли сильнее всех?
– Я всех сильней.
– Солнце-солнце, если ты сильнее всех, то почему же туча-туча тебя заслоняет?
– Значит туча-туча еще сильнее.
– Туча-туча, ты ли самая сильная?
– Да, я самая сильная.
– Туча-туча, если ты самая сильная, то почему же ветер-ветер тебя гонит?
– Значит, ветер-ветер еще сильнее.
– Ветер-ветер, ты ли самый сильный?
– Я самый сильный.
– Ветер-ветер, если сильнее всех, то почему же камень-камень гора тебя загораживает?
– Значит, камень-камень гора еще сильнее меня.
– Камень-камень гора, ты ли сильнее всех?
– Да, я всех сильнее.
– Камень-камень гора, если ты всех сильнее, то почему же мышка-землеройка насквозь тебя проходит?
– Значит, мышка-землеройка сильнее меня. – Мышка-землеройка, ты всех сильнее?
– Да, я всех сильнее.
– Мышка-землеройка, если ты самая лучшая, самая сильная, то почему же кошка-кошка ловит тебя и съедает?
– Значит, кошка-кошка сильнее.
– Кошка-кошка, если всех сильнее, то почему же собака-собака тебя осиливает?
– Значит, собака-собака еще сильнее меня.
– Собака-собака, ты ли всех сильнее?
– Да, я всех сильнее.
– Собака-собака, если ты самая сильная, то почему-же мыкса-мыкса тебя убивает?
– Значит, мыкса-мыкса-мыкса меня сильнее.
– Мыкса-мыкса, ты ли самая сильная?
– Конечно, я всех сильнее.
– Мыкса-мыкса, если ты всех сильнее, то почему же человек-человек побеждает тебя лечением?
– Значит, человек-человек еще сильнее.
– Человек-человек, ты ли самый сильный из сильных?
– Да, я самый сильный из сильных, – когда он начал так говорить, Ала Могус примерз ко льду и умирает.
Старуха Таал-Таал пересекает озерко и входит в лес. Встречает там серого волка. Волк ей говорит: «Старуха Таал-Таал, соседушка моя ближайшая! Куда же ты идешь?»
– Э, хожу я в большом горе. Большое у меня несчастье. Совсем я погибла.
– Так что же случилось с тобой?
– Мой сосед Ала Могус съел у меня трех сыновей. Затем собрался было съесть и меня., а я убежала и забежала в озерко. Он погнался за мной. Поскользнувшись, он упал и остался там. Теперь кто меня защитит, обережет? Мой господин дедушка! Не подашь ли ты мне хороший совет, как мне стать человеком.
– Ну давай, идем. Если ему так не повезло, то тебе нечего бояться. Я тебе помогу. Да и я тоже должен расплатиться с ним. Он строил препятствия, ставил препоны на моем пути.
– После этого старуха Таал-Таал повела волка за собой, и они гуськом заходят в озерко. Видят: Ала Могус лежит на льду грузный и неподвижный.
Подходит волк. Обходит со всех сторон, пробует, потягивая его с разных концов, но Ала Могус по-прежнему недвижим. Затем волк клыками распарывает ему брюшину. Парень Нос-Нос вылезает из сычуга1, парень Ухо-Ухо вылезает из желудка. Все они вылезают еле душа в теле, чуть глаза на месте. Старуха Таал-Таал в озерке прорубает три проруби. В них по-очереди тщательно обмывает своих трех сыновей и старательно обчищает их. Приведя домой, развела яркий огонь, разогрела родной дом и выходила сыновей. Жила она, говорят, в довольстве и благополучии после того, как уничтожила своего извечного врага.
1. Сычу́г – часть желудка жвачных